ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ

[УТРЕННИЙ ФАРРЕЛЛ]

+6 глава
Пока не в обзоры, когда довыкладываю и добечу поставлю код и всё будет сахарно х)

Название: Странные отношения.
Автор: Леший.
Бета: НЕТУ
Фэндом: Волчонок
Персонажи: Стайлз/Джексон
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Романтика, Экшн
Размер: макси (10 частей)
Статус: Закончен. Щас сам себя отбечу и выкладу х)
Описание:
Т6-08. Джексон/Стайлз. Джексон давно засматривался на Стайлза, наблюдал за ним и хотел, даже подружился со Стилински (или пытается). Постепенно Стайлз понимает, что и Джексон ему не безразличен.
Посвящение:
Тьяне Шаму Нейру алала

глава 1

Стайлз идёт по лесу, рассерженно пиная сухие палочки, и тихо ворчит себе под нос. Он одолжил свою машину Скотту, чтобы тот смог провести очередной «важный разговор» с Эллисон. Оставшись благодаря этому без средства передвижения, он теперь вынужден возвращаться до дома пешком, рискуя наткнуться на кого-нибудь опасного по пути. Лес, который всё детство Стилински был просто территорией с деревьями, которые только и делали, что росли, в последний год превратился чуть ли не в курорт для подозрительных личностей. Теперь даже плюнуть спокойно было нельзя – появлялась большая вероятность попасть либо в оборотня, либо ненароком зацепить охотников, а на крайний случай напороться на собственного отца, который скоро будет пить коньяк как воду, насмотревшись на все те трупы, которыми город кишел, как тележка сладкоежки конфетами. И не то, чтобы Стилински плохо от этого – такого экшена, который происходит сейчас в его жизни, не происходит в некоторых сериалах. Просто парень понимает, что, если, допустим, тот же Дерек спокойно может нашпиговаться пулями как утка апельсинами, бегая по всему лесу от охотников, то одно, даже не очень точное, попадание в Стайлза, и он либо калека на всю жизнь, либо покойник. Но от предложения стать оборотнем, которое последовало уже от младшего Хейла не так давно, он ожидаемо отказывается. Дерек довольно скалится и хлопает его по плечу, смотря понимающим взглядом, и Стилински морщится – ну не любит он тех, кто понимает его мысли с одного взгляда. Но Хейл – тёмная лошадка, поэтому подросток не беспокоится за свою шкуру, которую теперь могут подпортить с любой из сторон, кроме этой.
И сейчас ему, такому подготовленному ко всем незаурядицам жизни, прилетает из темноты по голове. Стилински шипит и трёт короткий ёжик волос, прислоняется к дереву, стремясь защитить хотя бы спину, и внимательно всматривается в сумеречный лес. Слева слышатся быстрые шаги и человеческое дыхание, Стайлз зажимает себе рот рукой, надеясь, что его не обнаружат. Внезапно из-за дерева высовывается рука и, пошарив по пожухлой листве, хватает не белый мячик, который, видимо, решил не только сделать Стилински шишку, но и угробить его окончательно, а белый носок Стайлзовского кеда. Стилински пинает ладонь, понимая, что его уже обнаружили и отпрыгивает в сторону, приготавливаясь обороняться всем своим красноречием. Пусть это будет кто угодно. Вначале он заболтает его до полусмерти, а потом завершит дело кулаками. Ну, или ногами, как карты лягут.
Удивлённый смешок прорезает сумерки, и Стилински резко разворачивается, во все глаза глядя на Джексона, мать его, Уиттмора. Тот удивлённо смотрит на него в ответ, и в глубине его глаз таится что-то странное. Непривычное, настолько чужеродное, что Стилински первым разрезает томительную тишину, извинившись за пинок. Джексон пространственно машет рукой, давая понять, что уже давно забыл об этом и наклоняет голову на бок, рассматривая Стайлза. Стилински мнётся на месте, прокручивая в голове семь отмазок о том, как он тут оказался и выбирает лучшую из них, но Уиттмор говорит первым:
- Ты вновь ищешь приключений на задницу? – Но даже его тон, привычно ехидный, звучит не как обычно. В нём присутствует тихая, еле заметная хрипотца, и Стайлз бы не заметил её вовсе, не будь он полностью сосредоточен на собеседнике. Если не можешь выиграть баталии, даже если она словесная – уйди с ничьёй. Таков девиз Стилински. И сейчас он цепким взглядом сына шерифа изучает Джексона, пытаясь найти точки, по которым сможет бить в случае чего. Хрипотца служит идеальной целью, если бы голос точно так же не предавал самого Стайлза в те моменты, когда он больше всего на свете хотел оказаться в одиночестве. И где нибудь на Аляске. Но главное – одному.
И он сдувается, тут же забывает все выдуманные предлоги шатания по лесу и смотрит на Джексона другими глазами – не опытного сыщика, а подростка. Лицо Уиттмора покрыто красными пятнами, которые, Стайлз уверен, скоро сойдут, а глаза капитана школьной команды по лакроссу подозрительно красноватые. Джексон смотрит в ответ враждебно и с вызовом, но Стайлз решает действовать по давно намеченному в подобных случаях сценарию – делает то, что от него совершенно не ждут.
- Да, ведь ей так одиноко этим печальным сумеречным вечером. Не хочешь составить мне компанию? У меня есть диван и, кажется, даже немного еды. И, бесспорно, сотня гигов фильмов, о которых Лидия даже не слышала. Давай, предложение один на миллион. Да или нет? Нет или да? – Он кружит вокруг ошарашенного Джексона, который, судя по его реакции, сейчас действительно не в форме, и призывно смотрит в серые глаза, внутренне готовясь к отказу. Но Уиттмор тоже любит удивлять, он кривит губы в подобии улыбки и кивает, легко пожав плечами, словно отвечая себе же на незаданный вопрос «Почему?».
Стайлз никогда не признается себе, что давно мечтал прокатиться на тачке Джексона. Машина не идёт ни в какое сравнение с дребезжащим корытом, владельцем которого является Стилински, но парень с гордостью думает о том, что подобная дорогая красота пришла бы в негодность от одного перечисления списка поломок, которые были нанесены тачке Стайлза оборотнями. И он действительно любил свою машину. Но порше Уиттмора всё равно был шикарен. Всю дорогу до дома шерифа они проводят в молчании, но оно было скорее удивлённым, чем тяготящим. Пока Джексон с наклеенным на лицо высокомерием осматривает средних размеров кухню, в которой Стайлз знает всё от и до, сам Стилински быстро пишет отцу смс и открывает холодильник, принимая излюбленную позу «обоже тут опять ничего нет», присущую всем домохозяйкам. Потом он хмыкает, выуживает из морозилки рыбу, достаёт пару картофелин, укроп и лимоны, кидает зазевавшемуся Джексону диетическое масло и закрывает дверцу полупустого белого монстра ногой.
- Романтический ужин? – Уиттмор уже почти пришёл в себя, но хрипотца всё ещё ощутима, и Стайлз решает пояснить всё так, как есть на самом деле, а не придумывать очередную колкость в ответ:
- Нет, у отца ночное дежурство. Сейчас приготовлю ему еду и запрягу тебя подбросить до участка, а потом хоть ванну с шампанским, дорогая. – Всё же не выдерживает, срывается на ехидство, но Уиттмор словно пропускает её мимо ушей.
- Вы настолько бедны, что не можете позволить фастфуд во время обеденного перерыва? – Стайлз фыркает плоскому ехидству вопроса и ставит на плиту кастрюлю и сковородку, включая огонь под второй. Картошка летит в мойку, ноутбук, до этого лежавший на столе в закрытом состоянии, приветливо мигает загрузкой системы, а вода весело бежит в чайник.
- Нет. Забочусь о здоровье.
Джексон задумчиво садится за маленький обеденный стол, который ни в какое сравнение не идёт с тем гигантом, что стоит у них в доме. Но если стол на двадцать персон выигрывает в величине, то круглый потрёпанный предмет мебели берёт высший балл по уюту, и Уиттмор морщится от отголосков той горечи, что терзала его вплоть до того момента, как мяч улетел во тьму. Он не думал, что найдёт их. Он вообще не думал, что они всё ещё существуют. Ну, или, на крайний случай, находятся в таком месте. Джексон просто искал справку об успеваемости за прошлый год, поспорив о чём-то с одним из школьных друзей, и наткнулся на эти чёртовы документы об усыновлении. Застарелая боль режет по сердцу и уже через несколько минут перед затуманенным от злости и ещё чего-то взора проносятся деревья, а порше тихо гудит вокруг, будто стараясь успокоить вновь слетевшего с катушек хозяина. Джексон понимает, что ничего не может изменить, что он и так делает всё, чтобы соответствовать, даже, возможно, чуть больше, но этого было недостаточно. Не-дос-та-точ-но. И этот факт грызёт его около трёх часов, а белый мяч вгрызается в кору дерева, пока Уиттмор не замахивается уж совсем неудачно, позволяя мячу улетать по незапланированной ранее траектории.
Стилински поражает его собой. Он, подвижный, громкий, резкий, смотрится на кухне между плитой и мойкой настолько органично, что парень воздерживается от лезущих на язык комментариев. Не время. Не сейчас, когда Стилински, включив, на удивление, неплохую песню на ноуте, двигает телом в такт мелодии, нарезая картофель, и Джексону до зуда в руках хочется подойти сзади, положить руки ему на бёдра и тоже присоединиться к незамысловатым движениям. Стайлз мычит вместе с первым припевом, на втором срывается и швыряет картофелины в воду исключительно в такт, стуча голой пяткой по холодному кафелю, а на третьем хватает ложки и, тряся головой, выстукивает крышесносный ритм на кухонной утвари. Потом, опомнившись, оборачивается, слегка затравленно смотря на Уиттмора, но парень лишь скупо улыбается ему, забыв на несколько секунд про то, что обязан колоться словно ёжик.
Рыба скворчит на масле, Стайлз чихает от специй, попавших в нос, другой рукой пытается помешать картошку в воде, но у него не получается. Джексон, закатив глаза, берёт проблему в свои руки вместе с ложкой и встаёт рядом с подростком в растянутой футболке, резонируя даже цветом глаз, и помешивает вкусно пахнущий бульон, не пожелав скрыть улыбку. Через пятнадцать минут и пять песен всё заканчивается, сковорода стынет в мойке, а Джексон наслаждается вкусной картофелиной, которую вручил ему Стилински, улыбаясь нерешительно и настолько солнечно, что у Уиттмора губы непроизвольно растягиваются в ответ.
Он решает не думать сегодня не о чём и позволяет Стайлзу самому выбрать радиостанцию, попутно пытаясь самостоятельно вспомнить путь до участка. Шериф смотрит не него удивлённо и немного подозрительно, но потом Стайлз раскрывает рот, плетя отцу какую-то очередную небылицу, которую, слава богу, за стеклянной дверью только видно, но не слышно. Шериф сдается через семь минут, когда большая стрелка встречается с минутной на отметке десять, и они едут обратно, а на коленях Стайлза непривычно пусто без пакета с едой. И не то, чтобы Джексон смотрел на колени его спасителя на этот вечер, просто дорога уже давно не интересна ему настолько, как Стайлз Стилински. Парень, который, оказывается, не умеет притворяться.
Джексон всю жизнь думал, что маски носят все. И Стайлз, конечно, не исключение, но в его поведении, движениях и словах нет наигранности, и от этого он в одночасье становится важнее родителей, Лидии и билета на закрытую вечеринку в следующий вторник. Джексон дышит и не может насытится той простоватой свежестью, которая исходит от Стайлза. Стилински смотрит на дорогу, на стопку дисков, играет с брелком, потом находит в зеркале заднего вида губы Джексона и Уиттмор зависает на пару секунд, пытаясь осмыслить происходящее.
Но рулетка уже запущена, и стол Стилински завален не порно журналами, а конспектами по учёбе, перемешанными с распечатками про оборотней. На самом верху лежит лист википедии про аллергию волков на какую-то траву и способы лечения, и Джексон вспоминает о том, что МакКолл несколько дней назад строил из себя красноносого рождественского оленя, вылечившись на следующий же день, словно по мановению волшебной палочки. Теперь же волшебство рассеялось, оседая синяками под коричневыми глазами, и Джексон невольно думает о том, насколько здорово, по-видимому, быть другом Стилински.

глава 2

Они смотрят фильм, это какой-то экшн, которые так ненавидит Лидия, и Джексон вычерчивает глазами линию профиля Стайлза, высвеченную светом телевизора. Стилински полностью погружён в фильм, он хлопает ладонями по коленям, радуясь за главного героя, и громко присвистывает на поцелуе парочки. Но это не мешает ему на секунду отвлечься и, взглянув на время, набрать номер на телефоне и продолжить смотреть кино, смешно зажав трубку между плечом и ухом. Он здоровается с Эллисон, просит позвать к телефону Скотта и интересуется у друга о том, как они добрались до дома. В конце, будто опомнившись, просит подогнать машину утром и отключается, неловко запульнув телефон в кресло. Тот отпрыгивает под ноги Джексону, и их пальцы сталкиваются, когда они одновременно привстают с мест.
Уиттмору уже давно не было так приятно простое молчание с кем-то. Лидия, которая любила его репутацию намного больше, чем самого Джексона, обычно разговаривала с ним о своих девчачьих проблемах или, забывшись, вела монологи о мировой экономике, проблемах с вырубкой лесов и новинках в опере. Она действительно умная девушка, но не настолько, чтобы понять Джексона. А ему однажды просто надоедает играть в эту иллюзию вместе с ней, и он бросает её, прекрасно понимая, что одна Лидия не останется. Девушка обладает не только прекрасным телом и отличными манерами, но и недюжинными мозгами, и ему иногда противно от того, насколько глупой она становилась ради него. Никто не был искуснее её в разыгрывании ложных образов. Поэтому Джексон заводит разговор о ней со Стайлзом первый, решив дать парню шанс задать все нужные вопросы без стеснения и запинаний.
- Знаешь, она ненавидит экшен.
Стилински вяло пытается поддержать беседу, но потом морщится и задаёт очередной неожиданный вопрос:
- Ты действительно хочешь говорить сейчас об этом? – Уиттмора перемыкает, он прокручивает в голове миллион бесполезных попыток Стайлза подкатить к первой красавице старшей школы и кивает, пытаясь не думать о том, кого к кому ревнует. Они разговаривают около получаса, за это время переместившись на кухню. Стайлз сидит напротив собеседника, поджав одну ногу под себя, и его руки спокойно лежат на столе, не выдавая напряжения, которое царит в ореховых глазах. А Джексон с мстительной гадливостью для себя самого рассказывает всё больше и больше о бывшей девушке, с которой сначала хотел остаться друзьями. Информация, которую Стайлз не смог бы узнать из других источников, тяжело висит между ними, и Джексон словно видит колебания Стилински. Но потом всё же говорит те самые слова, ради которых, оказывается, и затеял весь этот цирк.
- Ты же понимаешь, что не любишь её. Это стало привычкой. Ты стираешь носки, ешь бутерброды с сыром и любишь Лидию.
В этот момент он похож на ребёнка, который ест последнюю конфету на глазах у страдающего диабетом товарища. Слова произнесены, и решимость, которая противно ворочалась внутри Уиттмора последние два часа, умирает вместе с желанием продолжать диалог. Но Стайлз смотрит на него неожиданно спокойным взглядом, только уголки его вечно улыбающегося рта загнуты вниз. Он молча поднимается, отворачивается к плите, и даже уютная обстановка кухни не может придать его худой юношеской спине уверенности.
- Иногда привычки тоже бывают приятными. - Через минуту чайник шумит вскипающей водой, а Стилински моет посуду. Теперь в его голосе есть капля хрипотцы, и Джексон внезапно ненавидит себя за это.
Стайлз протягивает ему старую кружку с полустёртым значком Бэтмена, и Джексон понимает, что ему дали самую любимую. У него самого есть такая же чашка, которую всегда берёт только он, и все члены семьи уже привыкли к подобной причуде. И этот жест доверия настолько ошеломляет, что Уиттмор сглатывает и сам режет сыр для бутербродов, мотивируя это тем, что зевающий Стилински скорее отпилит себе пальцы, чем сумеет сделать что-то путное. Уют постепенно возвращается на тихую кухню, темнота льётся в незашторенные окна, и Уиттмор громко стукает чашкой о стол, когда Стайлз зевает в четвёртый раз. Они спорят, как заправская семейная парочка, и через несколько минут Джексон победно моет посуду, пока Стайлз притаскивает запасной комплект постельного белья в гостиную.
Оставшись в одиночестве, Джексон ещё раз прокручивает про себя все сегодняшние диалоги со Стилински и тихо рычит от злости на самого себя. Маленький гадливый засранец. Он просто идиот, который не способен спокойно провести один вечер, о котором мечтал так долго. Вдали от идеалов семьи и стен, увешенных портретами предков, в которых нет ни одной схожей с его лицом черт. Ему обязательно нужно ранить, поиздеваться и сковырнуть все раны, которые собеседник так долго залечивал. Наверное, он просто не привык к тому, что человек может просто взять и предложить ему своё гостеприимство, не желая выслужиться или разузнать о богатых родителях. Стайлзу не нужен авторитет положения его друга, место в команде или, как оказалось, информация о Лидии. Больше всего на свете он хочет спать, и, как он пожаловался за чаем, шоколадки с мятой, и Джексона выкручивает от собственной неправильности. Он занимается самокопанием ещё около двадцати минут, а потом не выдерживает и, быстро схватив куртку, бежит в круглосуточный магазин. Там он доплачивает кассирше, и она, поспорив с ним для проформы, продаёт ему заветное лекарство от всех бед.
Горло обжигает уже привычная на вкус жидкость, и Джексон выдыхает через нос, не закусывая из принципа. И плевать, что ему завтра в школу. В сегодняшнем сне, если сон, конечно, будет, он хочет видеть покрытую родинками шею, а не приглушённый огонь длинных волос или пожелтевшие от времени бумаги с выцветшими печатями.
Но Стайлз приходит к нему раньше, чем сон. Он натыкается на него, сидящего за столом, в полной темноте, и вначале судорожно бьёт по выключателю, а потом уже выдыхает. Смотря в слегка помятое от сна лицо, Уиттмор с кристальной ясностью понимает, что до ужаса хочет поцеловать эти сухие губы, покрытые не зажившей до конца корочкой, которая образовалась от того, что Стилински постоянно ходил, пытаясь сжевать сам себя. Потом Джексон видит секундный страх в карих глазах и размышляет о том, кто оставил о себе столь неприятный осадок.
Стилински хмуро щурится на него, пытаясь почесать щёку и зевнуть одновременно, а потом его сонный взгляд натыкается на бутылку, и Стайлза будто кто-то окатывает холодной водой. Он громко втягивает воздух, его взгляд мечется от полупустой бутылки на столе к одному из шкафчиков, и Джексон невольно вспоминает, что шериф раньше любил пропустить рюмочку после работы. Но Стилински не читает ему нотации, не всплёскивает руками, а лишь кладёт перед ним две таблетки анальгина и говорит хриплым со сна голосом:
- Выпей. Утром школа.
Но Джексона уже несёт. Он опьянён Стайлзом, и сейчас ему жизненно необходимо сказать хоть что-то в ответ. Поразмыслив секунду, он вспоминает о привычном ехидстве, но тем не менее сейчас оно не звучит как издевательство:
- Спасибо, мамочка. – Стилински оборачивается, улыбаясь, и это выглядит очень странно с нахмуренными бровями. Нет, он не злится. Парень будто не ожидал подобного от Уиттмора. Он возвращается на кухню, проходит по кафелю, слегка поморщившись от холода, и жадно пьёт воду. Джексон смотрит на его дёргающийся кадык, и ему внезапно хочется причинить Стайлзу боль. Как в младших классах, когда он дёргал за косички понравившуюся ему девочку. Но сейчас они уже не дети, да и алкоголь срывает все возможные тормоза внутри Уиттмора, и он раскрывает рот, произнося фразу, о которой жалеет уже в тот момент, когда говорит второе слово:
- Хотя, что ты можешь знать о…
- Ты пьян. – Голос Стайлза дрожит, и от этого Джексон мгновенно трезвеет, словно ему дают самую сильную и справедливую пощёчину на свете. Он вскидывает широко распахнутые глаза, до боли вглядываясь в побледневшее лицо Стилински, и понимает, что, закончи он сейчас фразу, и это было бы необратимо. Он бы сам не смог себя после такого простить. Это слишком личное. Слишком дорогое, горькое, болезненное для Стайлза. И он просто не смеет.
- Мудак. Господи, какой же я мудак. – Уиттмор вскидывает руки, стремясь спрятаться от всего мира за своими ладонями, и когда на его плечи ложатся холодные руки, он больше не чувствует в них заботу. Стайлз молча помогает ему добраться до дивана, укутывая в плед и уходя, только плечи его теперь опущены ниже, чем раньше, и Джексон клянётся себе и всем богам, что завтра, протрезвев и всё ещё раз как следует обдумав, он извинится. Ему невообразимо гадко и тошно от самого себя, от ситуации в целом, но утро вечера мудренее, и парень приводит себе ещё несколько доводов, чтобы не вскочить прямо сейчас и не пойти выяснять отношения к Стайлзу. Стилински умаялся больше их всех вместе взятых, и последнее, чем Джексон может испортить этот день – разбудить его выяснением отношений. Поэтому Уиттмор глубоко втягивает холодный от открытого им же окна воздух и плотнее заворачивается в одеяло, проваливаясь в беспокойный сон.

остальное в комментах

@темы: фендомы, фики, пейринги со стайлзом

Comments

[УТРЕННИЙ ФАРРЕЛЛ]

глава 3

Утро приходит вместе с усталым шерифом, который тихо проходит в кухню, берёт еду и уходит, напоследок закрыв окно в гостиной. Джексон сдерживает благодарную улыбку, и натягивает одеяло на замёрзшие ноги. Он так и не встал, чтобы закрыть его, и теперь в комнате царил арктический холод. Мимолетная забота абсолютно чужого для Уиттмора человека портит и без того ужасное настроение ещё сильнее, и парень со вздохом поднимается, осознавая, что больше уже не уснёт. Небо уже почти не напоминает одну из любимых кофточек Лидии по цвету, и Джексон, натыкаясь на стены и матерясь про себя, плетётся на кухню. Там он, стараясь не шуметь слишком сильно, ставит на плиту чайник и, подумав несколько минут, открывает холодильник.
Конечно, он мог бы просто сделать себе чай и просидеть в тишине двадцать минут, которые остались до официального подъёма, о котором его вчера предупредил Стайлз по дороге из участка, но решимость, которая колючим комком свернулась в его душе, тихо шевелится, и Джексон ставит на плиту сковородку, включая огонь. Через пять минут замороженные овощи тихо булькают, залитые кипячёной водой, а Джексон, не найдя пакетиков с чаем, недоумённо крутит в руках запылённый пакет с заваркой. Смутно знакомый, давно не встречающийся нигде запах кружит голову и заставляет улыбнуться первый раз со вчерашней ночи, и парень, ополоснув заварочный чайник, насыпает туда несколько ложек. И только залив туда воду, понимает, что это было каркаде.
Стайлз недоумённо булькает, когда вместо ожидаемой спины отца видит у плиты обтянутую джинсами задницу Джексона. Вчерашняя обида, которую он загнал на самые задворки сознания, пытается выползти обратно, но тут взгляд Стилински падает на стол, который по всем законам жанра должен быть абсолютно пустым в столь бессовестно ранний час, но там стоят исходящие паром тарелки с чем-то довольно странным, и парень чувствует, что его отпустило. Он сам не может понять своего разочарования. Ведь даже сидя в шикарном порше Уиттмора и тыкая на кнопочки радио, он постоянно повторял по себя одну и ту же фразу, внутренне готовясь к чему-то подобному. «Это Джексон Уиттмор». И от того, что этот привыкший притворяться перед всеми и каждым человек позволил Стайлзу на несколько часов увидеть себя настоящего, а потом вновь напомнил о том, каким напыщенным придурком может быть, ему горько настолько, что хочется взвыть и долбануть Джексона по плечу со всего размаху. Прокричать в холёное лицо о том, что не стоит играть с людьми ТАК жестоко все двадцать четыре часа.
Стайлз знал по себе, что иногда просто нужно довериться. Даже если твой объект для внезапного доверия – главный красавчик школы, поведение которого ты, как думал раньше, отлично знаешь.
Уиттмор оборачивается от плиты, держа в руках две пустые чашки, и утыкается взглядом в насупившегося Стайлза, который стоит, прислонившись плечом к дверному косяку, и смотрит в стоящую на столе тарелку так внимательно, словно ожидает, что из неё сейчас полезут монстры.
- Твой диван ужасающ.
Голос хрипит от долгого молчания, и Джексон тонет в нечитаемом выражении карих глаз Стилински. Тот, наконец, отмирает и садится за стол, опасливо придвинув к себе свою порцию. Джексон кладёт вилку рядом с его рукой, ощущая мимолётное тепло от чужой кожи, и быстро расставляет все оставшиеся приборы, необходимые для нормальной трапезы. Когда он разливает по кружкам заварку, Стайлз отрывается от залитых яйцом и пожаренных после этого овощей и замирает на несколько секунд. Вскидывает неожиданно больной, испуганный взгляд на Уиттмора, который именно в этот момент начинает говорить давно заготовленные фразы, извиняясь. Джексон сбивается, проглатывает речь и, чертыхнувшись, запутывает руку в волосах, вспоминая, что не причёсывался сегодня.
- Ты король тактичности. Забей. – Стилински утыкается взглядом в чашку с Бэтменом, которую Джексон крутит в руках, а потом горько улыбается и делает первый глоток из своей, покрытой тысячами маленьких трещин и выбоинок.
- Эту заварку любила моя мама. После её смерти я пил каркаде всего пару раз, и это было ужасно. Всё же я обожал этот чай в детстве, но потом... несколько... остыл.
Уиттмор выдыхает через сжатые зубы, понимая, насколько облажался по незнанию. Он смотрит на непривычно молчаливого парня, сидящего напротив, и потом жмурится, растирая ладонями лицо. Однако новое маленькое откровение о матери даёт ему надежду на то, что он ещё не запорол всё на свете, и они едят, разговаривая на какую-то пространственную тему. Неловкостью и недосказанностью, что повисла между ними, казалось, можно резать яблоки.
Уиттмор со вздохом заводит мотор, понимая, что его утреннее стремление переросло в нечто пугающее и неожиданное, но он совершенно не собирается идти наперекор себе. И то, что теперь он не просто хочет извиниться по-человечески, а заслужить искреннее прощение, его почти не удивляет. Стилински определённо является тем человеком, за которого стоит бороться, и Джексон мчится по утренним улицам, недоумевая, как мог не понимать этого раньше.
Они паркуются рядом, и Джексон с удовольствием ловит на себе несколько удивлённых взглядов и улыбается, с тихим удовлетворением думая о том, что теперь нечто подобное станет частым спутником не только его, но и Стайлза, если у него, конечно, всё получится. И в этот раз он не загадывает победу в игре, правила которой не ясны до конца даже ему самому, заранее, не собираясь решать всё в одиночку.
Стилински смешно подпрыгивает, когда Джексон, проходя мимо него, внезапно хлопает его по откляченной заднице. Оборачивается, уже открыв рот для того, чтобы съязвить что-то явно очень остроумное, но потом видит весёлую ухмылку Джексона и краснеет, резко отворачиваясь к джипу. В его школьной сумке беспорядок, но он не сравнится с тем, что творится у парня в голове. Он ещё не совсем простил и забыл пьяную выходку главного школьного красавчика, но также, без сомнений, хочет ещё раз почувствовать то неясное ощущение бурлящего тепла, которое у него начал вызывать взгляд Джексона. Всё меняется слишком быстро, и Стилински решает выждать некоторое время, чтобы убедиться в двух вещах – искреннем желании Джексона стать по отношению к нему полузасранцем, а не абсолютным мудаком, как раньше, и в том, что сам не пожалеет потом об этом.
В школе Уиттмор находит для себя неожиданно интересное и немного странное занятие – он следит за Стилински. Парень невообразимо занимателен, и Джексон уже не отрицает это, цепким взглядом скользя выше голов мельтешащего моря учеников, выискивая один конкретный беспокойный затылок. И то, как он это делает теперь, разительно отличается от беглых скользящих полу взглядов, которые он бросал на Стайлза раньше.
Стилински продирается сквозь людей в коридоре умело и ловко, и в его движениях видны неплохие навыки человека, который может чертовски хорошо играть в лакросс, используя тактику увёртываний и обходов, а не силового нападения. Планы Джексона на большую перемену сразу перед ланчем стремительно меняются, и он решает зайти к тренеру Финстоку сразу, как только прозвенит звонок. Тем временем Стайлз проходит мимо, печально гремит замком своего шкафчика и вздрагивает от того, насколько неожиданно мимо него проносится Скотт. Сегодня МакКол явно выбрал новую тактику ухаживаний за Эллисон, и Стайлз почти целый день проводит в одиночестве, которое, впрочем, на удивление привычно ему. Он спокойно ходит по коридорам, улыбаясь знакомым ребятам и получая только хмурые кивки в ответ, пихается и голосит в очереди, покупая еду на одного, и сидит за пустым столиком, не поднимая головы. Джексон проходит мимо, кидает в закрывшегося за книгой по биологии Стайлза шоколадный кекс и идёт за стол к своим «друзьям» из команды лакросса. Он не знает, зачем купил второй. Просто когда подошла его очередь, он вспомнил утренний чай и сделал заказ. Покрутил в руках шуршащий кулёк, подкинул несколько раз и понял, что знает, кому отдать незапланированную покупку. В искусном соблазнении Стилински была одна странная прелесть, которую Уиттмор не мог распробовать до конца - границы дозволенного были настолько размыты и туманны, что он мог экспериментировать со всем, чем пожелает. И это было абсолютно несравнимо с той красной чертой, которую очень часто проводила Лидия в их отношениях. Черта, за которую Джексон не должен был заходить, со Стайлзом меняла свой смысл, перемещая парня на положение не перед ней, а уже стоящим за. Или смотрящим на неё со стороны. И Уиттмор понимал, что в этот раз сам сможет проводить подобные линии, но не запрещающе-красные, а полупрозрачные и еле заметные, которые будут помогать, а не заставлять слова застревать в горле.

[УТРЕННИЙ ФАРРЕЛЛ]

глава 4

Когда Флинсток сообщает Стилински, что его ждут на поле, Стайлз оборачивается не к Скотту, как ожидает Джексон, а именно к нему, и улыбка у парня настолько шальная, что на улице, кажется, становится светлее. Через час многие признают успешность тактики Стилински, который за последние три месяца бегал наперегонки со смертью больше, чем за всю свою жизнь, и теперь может дать фору любому уважающему себя зайцу. Парень с лёгкостью огибает бегущие на него накаченные тела, и когда один из игроков, рассвирепев, ставит ему подножку, Стилински просто пролетает над ней, словно сегодняшний выход на поле окрылил его. После тренировки Скотт хлопает его по плечу, поздравляя, но Стайлз смотрит только Уиттмору в глаза. В них нет ни грамма горделивого самодовольства, и Стилински всё больше убеждается в том, что люди могут меняться. Погружённый в свои размышления он проходит мимо направляющейся в его сторону Лидии, бездумно огибая её словно прокажённую, и Джексон с затаённым злорадством видит удивлённо вздёрнутые брови девушки.
Она, как и он раньше, недооценивает Стайлза, который всегда демонстрирует окружению только часть своих истинных возможностей, не желая выпендриваться, и приберегая все неприятности на "черные дни", которые происходят с ним с завидной регулярностью. Но это не мешает ему быть ужасающе рассеянным в обычной жизни, что и отмечает про себя Джексон, находя оставленный в самом начале тренировки плеер Стилински, сиротливо лежащий под его излюбленной скамейкой, на которой он проводил часы лакросса два последних года. Прикинув расстояние до маячащих вдалеке спин Скотта и Стайлза, Джексон кладёт маленький квадратик с обёрнутыми вокруг него проводами в карман, тем самым находя для себя предлог для того, чтобы заехать к Стилински и сегодня. У выхода с поля его ловит Эллисон и, отведя в сторону, смотрит непривычно серьёзно, сжав губы в тонкую полоску.
- Джекс, пожалуйста, скажи мне, что это не твои очередные игры на втаптывание. Иначе я буду вынуждена поставить тебе синяк под глазом. – И Уиттмор даже не может искренне обвинить её в ужасном отношении к себе в ответ. Задумавшись на несколько секунд, в течении которых голубые глаза, густо подведённые точно таким же, как у Лидии, карандашом, обещают ему тысячу и одну жестокие кары, Джексон понимает, что опасения девушки вполне обоснованы, и от этого ему становится гадко от самого себя. И от того, насколько сильно он поменял своё отношение к Стайлзу всего за два дня, не меняется вся его предыдущая работа по изживанию самого непопулярного парня в их школе, которую он исправно проделывал годами. Вспомнив несколько самых обидных и унизительных шуток, которые он проделывал над Стилински в самом начале этого учебного года. Джексон морщится и отрицательно качает головой. Эллисон расцветает улыбкой, сталь из её глаз уходит, сменяясь задорным блеском (на который чуть было не повёлся в своё время Джексон) и уходит, кивнув ему на прощание.
Уиттмор задумчиво смотрит ей в след, про себя поражаясь не только тонкому уму этой девушки, но и её смелости. Бесспорно, Стайлз сделал для неё многое, но не у каждой девушки нашлась хотя бы капля храбрости подойти к Джексону и пригрозить ему расправой. Но юная Арджент одна из самых смелых представительниц слабого пола, и Уиттмор усмехается, так и не решив, кому в теперь самой сладкой парочке их школы не повезло с партнёром больше: Скотту или Эллисон. МакКол, хоть и умеет отращивать когти и зубы, которые с лёгкостью могут заставить человеческое сердце обливаться кровью не только в переносном смысле, все равно не сможет потягаться с Арджент. Положив руку в карман и ощупав дешёвый плеер, который вдруг становится дороже модного телефона и ключей от машины, Джексон спешит в раздевалку, и у него руки подрагивают от нетерпения узнать, какую музыку слушает Стайлз.
Вместо привычного радио в порше первые пять минут пути стоит непривычная тишина, пока Джексон не останавливается у обочины и не затыкает уши удобными наушниками, ставя плеер на случайный выбор композиций. Через десять минут он хмыкает от удивления, услышав одну из любимых песен, а спустя три поворота сдерживает смех, слушая нечто невообразимо забавное на языке, который он даже не в состоянии повторить. За все сорок минут езды он ни разу не переключает начавшуюся песню, и когда дверца от гаража гулко стукает об пол, Уиттмор уже знает, чем он будет заниматься следующие тридцать минут. Сообщив о своём нежелании есть родителям, которые при его появлении лишь кивают, словно китайские болванчики, чинно сидя в своих креслах, он спешит к компьютеру, подключая плеер к вечно валяющимся на полу проводам, и меняет картинку на рабочем столе. Лидия постепенно уходит из его жизни, и Джексон почти физически ощущает, как до этого постоянно пахнущее разнообразными сладкими духами пространство его комнаты постепенно проветривается, становясь стерильно чистым. Копируя все песни с плеера себе на компьютер, парень думает о том, чем теперь будет пропитан воздух вокруг него, если Стайлз всё же решит войти в его жизнь. Стилински был настолько непредсказуем, что предположения Уиттмора начались с апельсинов и закончились запахом крови, но он уже знает, что будет рад любому.
Стайлз похож на одну из самых сложных игр в его телефоне, дальнейший сюжет которых зависит от поступков играющего, но и он иногда выдаёт такие кульбиты, что Уиттмору остаётся только закусить губу и сосредоточенно погружаться в выдуманный электронный мир полностью. Папка мигает, обозначая конец закачивания и Джексон, довольно захрустев пальцами, пускает другую закачку. Нечто, которое он сейчас зарождает между собой и Стилински, безумно нравится ему своей вседозволенностью и неопределённостью. И, поразмыслив, парень понимает, что готов зайти так далеко, насколько его пустит Стайлз. Главное больше не делать глупостей и не вести себя как закоренелый мудак, тогда всё приложится.
Дорожка перед домом Стилински встречает его начавшими сгущаться вечерними сумерками, и Джексон пару минут сидит в тишине, ощущая приятную тяжесть в кармане, и анализируя собственные чувства. Внутри него скачет, стукаясь о стенки души, предвкушение. Но оно не отстраненно приторное, как обычно это бывало с Лидией, которая всегда оставляла в их отношениях видимость выбора, решая всё заранее, и от Джексона зависела только денежная часть вопроса. Иногда девушка, конечно, позволяла ему быть джентльменом, но это случалось не часто, да и вскоре у самого Уиттмора пропало всякое желание делать подобные вещи искренне. Все его светлые намерения и идеи, с которыми он и шёл когда -то очень давно к внезапно ставшей красавицей и умницей Лидии, неся букет цветов и уверенность в том, что его отвергнут, стёрлись и поблекли со временем, удушенный запахом духов, умными разговорами и молчаливым требованием соответствовать. Со Стайлзом же Джексон вновь ощущал себя наполненной пузырьками газа бутылкой колы, и это словно возвращало его на несколько лет назад. Стилински не заставлял его подстраиваться под себя, Уиттмор чувствовал, что сам желает этого, и подобные стремление были новы и волнующе для парня, который, кажется, испытал и пресытился в отношениях всем, чем только смог.
Дверь открывает заспанный шериф и, несколько раз удивлённо моргнув, словно не веря, что перед ним действительно стоит Джексон Уиттмор, и сдержанно улыбается, пропуская его в дом. Со второго этажа доносится уже знакомая песня, которая теперь стоит у Джексона на будильнике, и парень, кивнув начавшемуся одеваться на ночное дежурство Стилински- старшему, быстро поднялся наверх. Постучав, но не услышав никакого движения, он входит в комнату и видит картину, которая, кажется, и становится той самой отправной точкой его безумия, которое будет носить имя Стайлза Стилински.
На кровати, закопавшись в листки с текстами, словно белка в солому, тихо сопит Стайлз. Ноутбук обиженно мигает огоньком зарядки рядом с его расслабленной рукой, лежащей на мышке, и поза парня намекает на то, что сон был явно незапланированным занятием на сегодняшний вечер. Джексон тихо выдыхает, стоя на пороге и, потом, закатив глаза, подходит к кровати и собирает макулатуру в одну пачку. Вслед на ней на стол ровной стопкой ложатся учебники, ноутбук уютно устраивается в кресле и Джексон, покрутившись на месте несколько секунд, наконец находит тот самый клетчатый плед, которым ночь назад его укрывал Стайлз, и возвращает ему своеобразный «долг», который, впрочем, совершенно не ассоциируется с таковым. Уиттмору приятно заботится о Стайлзе, он делает это потому, что ему хочется, а не потому, что так надо. Исполнять душевные порывы оказывается неожиданно приятно и Джексон, положив плеер на стол, уже идёт к выходу, когда его будто что-то останавливает. Повернувшись к окну, он видит силуэт с горящими в полумраке комнаты глазами, но потом Дерек поднимает на него взгляд, удивлённо вскидывает тёмные брови и исчезает в открытом окне так же бесшумно, как и появляется до этого.
Подавив нервную дрожь, Джексон закрывает окно, занавешивая его шторой, и подходит к вздохнувшему во сне Стилински, который явно наслаждается свободным местом, которое появилось вокруг него на кровати и теплотой пледа. Не сдержавшись, а точнее, просто не пожелав это сделать, Джексон тянет руку к коротко стриженной голове и невесомо проводит от лба до самого затылка, ощущая приятное царапанье всей ладонью. После этого быстро целует Стайлза в кончик носа и быстро выходит из его комнаты, вдруг испугавшись, что грохот его бьющегося сердца разбудит Стилински.
Всю дорогу до дома Джексон улыбается, ещё не подозревая, что на телефон, который он оставил дома, в этот самый момент приходит уже третье сообщение от Лидии.

[УТРЕННИЙ ФАРРЕЛЛ]

глава 5

Когда Джексон берёт в руки недовольно жужжащий телефон, экран высвечивает ему несколько не принятых смс и пропущенных звонков. Удивлённо вздёрнув брови при виде имени человека, которому он внезапно понадобился, Уиттмор тыкает на кнопку вызова и прикладывает телефон к уху, про себя замечая, что сердце не ускорило свой бег при звуках голоса первой красавицы школы. Довольно улыбнувшись, Уиттмор только после этого вслушался в то, что говорит ему Лидия, и это заставляет его быстро метнуться к календарю.
- Ты знаешь, я тут разбирала свой шкаф и цепи упали мне на ногу. Не буду требовать с тебя моральную компенсацию, Джексон, но её всё же стоит забрать. Родители могут не оценить моих наклонностей, которых, по идее, у меня нет, но могут появиться, если эта милая побрякушка попадётся им на глаза. – Лидия говорила в своей обычной манере, напыляя на истинный смысл налёт из ненужных слов, тона и фраз, и парень помотал головой, чувствуя себя псом, которого окатили водой. Полнолуние было завтра, а он расстался с девушкой, которая являлась его якорем. И теперь она решила позвонить ему, прозрачно напомнив об этом с помощью искусно завуалированной просьбы. В этом Лидии не было равных. Джексон одновременно чувствовал себя виноватым, благодарным и разозлённым идиотом. Но потом Мартин говорит прощальную фразу, и внутри Уиттмора всё переворачивается. Раньше окончание разговора заставляло волоски на его шее вставать дыбом от сладкого предвкушения, а теперь фраза обрушивается на него звонкой пощёчиной и Джексон понимает, что Лидия отомстила за своё унижение всего благодаря одной фразе.
- Береги крошку Стайлза.
И парень с силой швыряет трубку на кровать, чувствуя, как шестерёнки ржаво скрежещут друг о друга в его голове. Луна насмешливо смотрит на него с небес, уже почти полная, и он ощущает, как начинает сходить с ума.
Уиттмор хватает телефон вновь, ищет в трубке номер Стайлза, понимает, что его нет, и включает ноут. Пишет Денни, выясняет номер, звонит и сбрасывает несколько раз, вспомнив, что парень спит и не желая его разбудить, но потом вновь решается. Громко выдыхает, ерошит волосы, пинает ножку кровати, кидает телефон снова, промахиваясь мимо кресла. Роняет лицо в ладони, слыша, как жалобно разлетается на части дорогая трубка, встретившись с полом.
Через пять минут гнетущей, давящей со всех сторон тишины ему внезапно кидают вызов по скайпу. Вскинувшись, Уиттмор тыкает на принятие вызова, даже не подумав посмотреть на пользователя, что звонит ему, и чуть не падает со стула, увидев на экране заспанное лицо Стайлза. Тот осоловело моргает, морщась от яркого света, и, увидев, что Джексон на связи, надевает на себя наушники и прокашливается, приближаясь к встроенному в ноут микрофону ещё ближе:
- Чувак, чёрт тебя дери. Ты звонил мне несколько раз и сбрасывал. А теперь у тебя трубка ваще недоступна. Но скайп спас меня. Итак, поясни мне, зачем ты решил устроить сеанс связи с бедным мной в грёбанный час ночи. Не то чтобы я был против, но давай, удиви меня. – Он сонно пытается подпереть голову рукой, промахивается, ударяется подбородком о ноутбук, материться и, наконец, протерев глаза, смотрит осмысленно и немного заинтересованно, в то время как Уиттмор пытается вымолвить хоть слово. Внутри его груди сворачивается огромный ёж нежности, он не может ни вдохнуть ни выдохнуть, смотря на кончик пледа, которым сам несколько часов назад укрывал это болтливое чудовище. Но Стилински хмурится, видя через видеосвязь его лицо, и Джексон быстро берёт себя в руки, надевая наушники с микрофоном:
- Мне звонила Лидия. Она сказала про цепи. Завтра полнолуние, Стайлз, а мне негде его переждать. – Лицо Стилински, в начале фразы сделавшееся очень скептичным, бледнеет в один момент. Он кусает губу, явно вороша кучу мыслей и идей в своей голове, зевает, проводит по лицу рукой и быстро уходит от ноутбука, исчезая во тьме своей комнаты. Он возвращается через минуту, неся в руках карту Бейкон Хилла. Она исчиркана линиями и кругами разных цветов и он, пристроив её на кровати, вновь оборачивается пледом, на секунду остановившись и задумчиво повертев его в руках.
- Так. Хорошо. Не паникуем. Я всё устрою. Завтра в школу притащу тебе несколько планов, будем швырять неудавшиеся друг в друга как снежки с дерьмом. О мой бох. Нет, ты не слышал последней фразы. – Стайлз звонко хлопает о лицо ладонью, тихо смеясь, и Джексон фыркает от зарождающегося внутри смеха, понимая, что его понемногу начинает отпускать. Стилински смог снять всё копившееся в нём напряжение одной тупой шуткой, но вот слово «я», произнесённое парнем в разговоре, больно царапает что-то в Джексоне, и он решает обязательно подумать над этим позже. Тем временем Стайлз на экране облизывает обветренные губы, и Джексона ведёт, мгновенно и неописуемо будоражеще. Он почувствует, как его пульс подскочил на несколько тактов, дыхание сбивается, а потом Стилински поднимает глаза от карты и Уиттмора буквально затопляет волной желания. Дрожащей рукой он сжимает собственное колено, стремясь усмирить разбушевавшиеся от близости полнолуния гормоны, и прокашливается, стараясь придти в себя:
- Тогда до завтра.
Стайлз в ответ показывает два больших пальца, поднятых вверх, и отключает связь первым, а Джексон с тихим стоном захлопывает ноут и запускает руку под джинсы, сжимая возбуждённый член. У него никогда не вставало на парня, но сейчас это так не важно, что Уиттмор смеётся от подобной мысли. В тишине вокруг взвизгивает ширинка, щёлкает выключатель на настольной лампе, до которой Уиттмор дотягивается второй рукой, и комната погружается во мрак. Джексон дрочит, зажмурившись, а перед его глазами стоит белая шея Стайлза, когда парень лежал сегодня на кровати, извернувшись во сне в ужасающе неестественной и явно неудобной позе. Потом Уиттмор начинает пересчитывать по памяти все родинки Стилински, проходясь по каждой воображаемыми поцелуями, и, дойдя до самой соблазнительной и милой, той, что в самом центре щеки, кончает, рвано выдохнув сквозь зубы.
Темнота комнаты будто всасывала в себя все посторонние мысли, делая ноги ватными, а мысли медленными и ленивыми, и Джексон падает на кровать, перед этим подобрав телефон с пола. Вставив вывалившийся аккумулятор и установив будильник, парень отключается, оставив все свои заботы на Стайлза, который в этот момент пытается дозвониться до Дерека, размышляя про себя о том, почему ему даже не обидно за убитое время, которое он мог потратить на сон. Хейл обещал придти к нему этим вечером и поговорить как раз по поводу Джексона, и парень пытается найти логичный ответ на вопрос о том, как умудрился заснуть так рано. Но потом его взгляд натыкается на лежащий на столе плеер, которого там явно не должно было быть, плед падает к его ногам уютными складками и Стайлз улыбается, вскинув брови. В трубке идут гудки дозвона, в доме стоит тишина, а за несколько километров от его дома сейчас, наверняка, уже сопит первый красавчик школы, который на самом то деле является хорошим плюшевым медведем внутри, только умело скрывает это.
Утром Стайлз ловит злого и не выспавшегося Джексона на автостоянке, и Уиттмор, которому пришлось вставать ни свет ни заря ради того, чтобы заехать к Лидии и забрать цепи, смотрит на него угрюмо и неприветливо. Но Стилински давно привык к подобным взглядам и, приветственно хлопнув парня по плечу, сразу начинает говорить:
- Ваш мозговитый центр всё придумал, капитан. Тебя прикуёт цепями Дерек, его прикуёт Скотт, а вереницу ваших БДСМ игрищ завершу я, со всей своей силой искусного извращенца прикрутив своего лучшего друга к стеночке рядом с вами. Будете вы втроём веселиться всю ночь напролёт, громыхая цепями как отъявленные полтергейсты и завывая на весь лес. – Стайлз лучится радостью, а Джексон со свистом втягивает воздух, чувствуя аромат молока и усталости, исходящий от Стилински. Он хмурится всё больше и больше, и, задавая вопрос парню, стоящему напротив, уже знает ответ:
-Что случится, если что-то пойдёт не так?
Стилински вскидывает брови и передёргивает плечами, пряча волнение за неуверенной улыбкой.
- Ничего не будет. Я справлюсь.
И, махнув Уиттмору рукой на прощание, спешит в сторону ждущего его Скотта. Вокруг них обтекает толпа из школьников всех возрастов, гудят машины, смеются девушки и шутят парни, а Джексон смотрит на худую спину удаляющегося Стайлза и понимает, что его дело – абсолютное дерьмо. В Случае любой осечки, которая, зная его, Скотта и Дерека, обязательно произойдёт, Стайлзу будет не к кому бежать за помощью. И если он сможет спрятаться в бассейне от обезумевшего Джексона, то от жаждущих убивать оборотней он не сможет скрыться нигде.
А потом Стилински оборачивается, смотря Уиттмору прямо в глаза, улыбаясь, и Джексона накрывает пониманием того, что сам Стайлз прекрасно знает о подобной опасности.

[УТРЕННИЙ ФАРРЕЛЛ]

глава 6

Когда Джексон подходит к дому Хейла, он видит альфу и Стайлза, сидящих на ступеньках и обсуждают что-то явно очень интересное. Ревность тонкой иглой прошивает мозг парню, пока его взгляд отмечает все детали происходящего перед ним представления, нечаянным зрителем которого он стал – Стилински сидит, залихватски закинув ногу на ногу и, судя по не свойственному ему выражению лица, явно передразнивает кого-то. Дерек же, отпустив обычную маску сурового брутального магната с мешком кокаина в кармане, увлечённо слушает Стайлза, и улыбка делает его младше лет на семь сразу. Чуткий из-за полнолуния слух улавливает изменённый голос Стайлза, который пищит, царапая по ушным перепонкам, а потом Дерек отвлекается и смотрит в глаза Уиттмора с таким неподдельным интересом, приправленным удивлением, что Джексон давится собственным ехидством, которое придумывал последние двадцать шагов. Стилински тоже замечает пришедшего парня и, вскочив с места, спешит поприветствовать Джексона. Они здороваются, и Джексон пробегает пальцами по короткому ёжику волос Стайлза, совершенно наплевав на то, как это выглядит со стороны. Он неприятно удивлён тем, насколько хорошо, оказывается, общаются Стайлз и Дерек. Уиттмор уже собирается съязвить и по этому поводу тоже, заранее готовя тело к последствиям ярости Хейла, которая только для Стилински проходит без увечий, но Стайлз ослепляет его теплом своей улыбки и усаживает рядом, продолжив пародировать, как оказалось, главную героиню наитупейшего, по мнению Джексона, фильма.
- Джейкоб, ты что, оборотень? – Стилински продолжал писклявить голосом Беллы Свон, и Джексон понимает, что начинает непроизвольно улыбаться. Через пять минут он уже смеется, прислонившись лбом к подрагивающему плечу Стайлза. Хейл смеётся вместе с ними, и в этот момент Уиттмор чувствует себя лучше, чем, кажется, за всю последнюю неделю. Спокойствие альфы передаётся ему словно по волшебству, а тепло Стилински располагает к дальнейшей беседе, и когда из леса показывается Скотт, Джексон чувствует тихое разочарование от того, что их компания, состав которой весьма необычен, распадается. Они поднимаются в едином порыве, пряча весёлость в уголках губ, а потом краешек луны показывается из-за леса и Уиттмора начинает невообразимо воротить от окружающей обстановки. Стайлз, увидев его скривившееся лиц, бледнеет и, кивнув Дереку, идёт в подвал первым. Там он достаёт из специального ящика цепи, раскладывая их перед вбитыми в пол и стены кольцами, и Уиттмор понимает, что задавать вопросы, с которыми он ехал сюда уже поздно. Но Стилински читает его мысли и, улыбнувшись нервничающему оборотню, поясняет план ещё раз для всех, а негласно только для Джексона, и парень наконец понимает, зачем нужно было приковывать Дерека вместе с ними. План, который Стайлз разработал, согласовывая с Хейлом, дышит гениальным сумасшествием первого и преувеличением собственной важности второго, но луна шепчет ему в уши неясные мотивы древних песен, и Уиттмор покорно позволяет обмотать себя цепями, чувствуя, как человеческое зрение перестраивается на звериное. Воздух всё гуще и гуще пропитывается ароматом Стайлза – тяжёлым страхом, кислым беспокойством и лёгкой, с карамельным оттенком уверенностью в том, что всё получится. Уиттмор слизывает эту какофонию, оседающую на уже покрывшихся чешуёй губах, и, уже не сдерживаясь, с ехидством смотрит на альфу, который рычит на Стайлза. Парень нервничает, шутит не к месту, сильнее чем обычно, но мастерски скручивает цепи, плетя из них настоящую сеть. Теперь Хейл контролирует обоих бет, находясь среди цепей словно паук в паутине. Сердце Стайлза отбивает сладкие ритмы у Джексона в голове, и когда оно сбивается с ритма, подскакивая, Джексон приходит в себя и понимает, что смотрит на парня, не отрываясь, уже минут десять. Скотт провожает Стайлза удивлённым взглядом, когда тот подходит к неподвижно висящему в путах Джексону и останавливается напротив. У Стилински есть ещё час и он уверен в своих силах, но Уиттмора скручивает иррациональным страхом за беззащитного человека, и он шипит, умоляюще смотря на Стайлза.
- Твои песни потрясны. Все до единой. Спасибо.
Стилински улыбается словно наркоман. Его зрачки расширенны от темноты и адреналина, и он протягивает руку к Джексону, не слушая ни Скотта, который протестующее гремит цепями, ни Дерека, издающего предостерегающий рык. Джексон смотрит в два чёрных провала глаз парня, обрамлённых медовой сладостью, и тонет в них, словно тринадцатилетний подросток. Жадно втягивает воздух носом, облизывается, стараясь не думать о том, как потрясающе будет вылизать шею Стилински прямо под подбородком, пройдясь по всем родинкам, и вздрагивает, когда ледяные пальцы ложатся ему на плечо, обжигая своей хрупкостью.
- Это твоё первое полнолуние без якоря. Постарайся не покалечить себя, чувак.
Пальцы сладко стискивают его плечо, разнося импульсы по всему телу, и Джексон вскидывает голову, ластясь, но Стайлз уже в дверях их пристанища на сегодняшнюю ночь. Парень в последний раз окидывает взглядом комнату, больше похожую на камеру пыток, и закрывает решётчатую дверь на засов, обсыпая её по периметру аконитом. Его шаги совпадают со стуком сердца Дерека, и он разочарованно шипит, понимая, что зрение полностью перестроилось. В тишине слышится хмыканье Дерека и Уиттмор морщится, закрывая глаза и напрягая слух. Мир вокруг обрастает перед его внутренним взором по новому, стены встают на свои привычные места, очерченные эхом от бренчания цепей, улица обнимает его в кокон беспокойства, фоня посторонними звуками через выбитые окна на втором этаже, и Джексон глубоко вдыхает оставленный парнем запах, стараясь успокоиться.
Отсутствие якоря ощущается всё ярче, пустота в сердце медленно перетекает в голову, кружа её. Скотт скулит, обрастая шерстью, и Уиттмор старается не обращать внимания на звуки, с которыми шерсть вылезает из кожи его одноклассника, одновременно завидуя Стайлзу, который, судя по времени, уже должен быть рядом с домом. Когда звуки, которые не может воспринимать человеческое ухо, прекращаются, Джексон открывает глаза, чтобы сойтись в молчаливой борьбе с горящими жёлтыми зрачками. Хейл предостерегающе рыкает, луна выходит из облаков и МакКолл задирает голову, издавая громкий вой. От этих звуков у Уиттмора поджимаются пальцы на ногах, он с шипением ощеривается чешуёй, наконец, отпустив себя, и мир ухает в чёрно-белый туннель изменившегося восприятия. Когда он в следующий раз выныривает их тумана безумной неги, которой его сознание прикрывается на время изменений тела, запястья болят от врезавшихся в чешую цепей. Хейл тяжело дышит рядом, его глаза отсвёркивают алым, а клыки блестят слюной, но это всё, что пока что демонстрирует его животную натуру. Ветер свистит в давно пустой требу очага и по душе Джексона словно проходятся наждачкой. Его ведёт, он невообразимо ярко хочет почувствовать свой якорь здесь, немедленно, но рядом нет никого, кроме воняющего псиной молодого оборотня и раздраженного, словно после суток беспрерывного общения со Стайлзом, альфы. Воспоминания об улыбчивом однокласснике кружат голову, Уиттмор, не отдавая себе отчёт в том, что творит, плотоядно щерится и шипит, пытаясь приникнуть к полу, но цепи держат крепко, и он замирает, словно заяц, услышавший лай собак вдалеке.

[УТРЕННИЙ ФАРРЕЛЛ]

окончание 6

Луна словно прибавляет яркость, пробивая стены и пол дома, под которым они находятся, и Уиттмор в первый раз пробует цепи на прочность. Теперь Дерек рассержен уже не на шутку, он рычит и даёт рептилии сильную оплеуху, которая, к сожалению, никак не помогает рассосаться туману, который постепенно заволакивает сознание Джексона. Парень протестующе стонет, понимая, что до восхода ещё ужасающе долго, держит себя из последних сил, но потом сквозняк тянется к нему тоненькими завитками аромата Стайлзовского пота и ему срывает крышу.
Иррациональное, непонятное и ненужное сейчас желание защитить накрывает Уиттмора с безумной силой, заставляя биться в коне из цепей пойманной бабочкой. Его безумие передаётся и Скотту, и теперь Хейл тоже рычит вместе с ними. Он сверкает глазами и с силой вминает Скотта в стену, потянув за нужные цепи, и внезапно Джексон видит одно из звеньев настолько чётко, что, кажется, оно отпечатывается на сетчатке его глаз. Звено проржавело и немного треснуло, и сейчас, в эту самую секунду, оно находится прямо рядом с его лицом. Он интимно трётся об неё, словно благодаря за представленный шанс и, облизнувшись, тянет правой рукой. Потом шевелит левой ногой, меняя натяжение цепей, изворачивается, отвлекая внимание хвостом, наматывает цепь на руку, извернувшись каким - то неведомым образом и замирает, когда облака позволяют ему это, закрыв собой луну. В ушах стоит смех Стайлза, перед глазами всё плывёт, и когда круглая белая планета вновь выкатывается на небосклон, Уиттмор вкладывает все свои силы в точный, резкий и до боли в суставах отчаянный рывок. Слышится звон цепи, пыль с пола встаёт столбом, Дерек удивлённо дёргается в его сторону, но уже поздно.
МакКолл непонимающе воет, скребя когтями по стене, а Уиттмор оглушает Дерека, подпрыгнув и хлестанув его хвостом. Он сам не понимает, как ему удался подобный приём, но это не важно. Сейчас единственная вещь, которая имеет для него значение – человеческое существо, которое должно быть под его защитой прямо сейчас. Джексон выносит собой дверь, разметав аконитовую преграду по всему коридору, и пулей вылетает из дома, преследуемый яростным рычанием Дерека. Инстинкт самосохранения тихо шепчет ему остановиться, но Уиттмору наплевать на всё на свете. Через пятнадцать минут дом Стилински останавливает его бесконечный бег, и Джексон ловко перемахивает сразу на второй этаж, разбивая ногами окно в прыжке. Комната встречает его пустотой, но даже она пахнет Стайлзом, и канима, хищно принюхавшись, быстро перемещается на первый этаж, громко клацкая отросшими когтями по полу.
В холле его слепит яркий свет лампы, а потом Стилински проявляется на фоне белого марева. Парень держит перед собой биту и дышит быстро и очень часто, и Уиттмор даже не сразу понимает, что так напугало Стайлза. Но потом собственных хвост даёт ему ответ на этот вопрос, и он печально шипит, стараясь успокоить парня. Стайлз сглатывает, смотря на него расширенными от страха глазами, и пятится в кухню, маня за собой Джексона одним своим запахом.
Входная дверь деликатно срывается с петель, отлетая к стене, и Дерек буквально разрывает своим появлением их идиллию. Уиттмор шипит, скалясь, но голос, на удивление, подаёт именно Стайлз:
- Дерек? Какого чёрта? Где Скотт?
Его голос мёдом вливается в уши Джексона, он тихо стонет, слушая прекрасный тембр и взволнованную дрожь букв, ведёт головой, а потом Хейл делает шаг в сторону Стилински и всё внутри канимы переворачивается. Он оказывается перед не успевшим даже пикнуть Стайлзом быстрее, чем Дерек делает второй шаг, и поворачивается к подростку с битой спиной, демонстрируя безграничное доверие, и приникает к полу, готовясь защищать его от всего мира.
Стайлз удивлённо выдыхает за ним, опаляя кожу на загривке Джексона даже на таком расстоянии, и Дерек гасит огонь в глазах, делая непонятный пасс рукой.
- Со Скоттом всё в порядке. Я обмотал его так, что он двинуться не может. А вот этот засранец сбежал. – Голос альфы не отрезвляет его ни на миг, пространство мерцает перед взором парня разноцветными всполохами температур и запахов, позади него стоят человек, которого он хочет защитить, кажется, даже ценой собственной жизни от опасностей, которыми ему грозят все и вся ежесекундно. Тёплое желание уберечь от всех невзгод расползается где-то под сердцем, и Джексон пропускает момент, когда Хейл внезапно кивает Стайлзу, и тот резко замахивается. А потом Уиттмора накрывает темнота.
Просыпается он от того, что солнечный луч светит ему в глаза, напоминая вчерашнюю яркую лампу под потолком, и Уиттмор в первые три секунды порывается вскочить и зашипеть, но потом успокаивается, решив оглядеться. Обстановка удивляет его более чем полностью. Необычно и удивительно всё – от факта того, что он, замотанный в плед, лежит на гостевом диване, до тёплого тела под боком. Уиттмор удивлённо поворачивает голову, промаргиваясь ото сна, и видит перед собой короткий ёршик волос. Стилински сопит рядом, смешно положив руку под щёку, а кружка с кофе, которую он, по всей видимости, так и не донёс до своей комнаты, стоит на полу рядом с его второй рукой, которая свешивается с края дивана. На парне тёплый, но ужасающе смешной домашний халат кричащего жёлтого цвета, и Стилински, хмурясь во сне, похож больше на печального цыпленка, чем на кого – то ещё. Всё указывает на то, что парень, по видимому, просто затормозил рядом с диваном, на котором лежал в отключке Джексон и усталость дала ему по голове так же, как и он ранее нежно прошёлся битой по части тела Уиттмора, на которой он привык носить шапку в холодные времена года. Шальная мысль разбудить Стайлза, спихнув его на пол, умерла не зародившись, и Уиттмор, довольно засопев, положил руку Стайлзу на талию и, придвинув его ближе к себе, вновь закрыл глаза. Тонкий слух канимы улавливает присутствие в доме Дерека, который, по логике, обязательно должен растолкать их перед возвращением шерифа с работы. Значит пока можно расслабиться и утонуть в уюте очередного безумного утра, позволив себе не думать о том, что будет через каких- то два часа. Уиттмор улыбается, зарываясь в мягкий мех халата, и глубоко втягивает запах Стайлза, спокойным облаком овивающий юношу.